Неточные совпадения
Мял в руках
шапку и говорил...
Бесконечную речь его пресек Диомидов, внезапно и бесшумно появившийся в дверях, он
мял в руках
шапку, оглядываясь так, точно попал в незнакомое место и не узнает людей. Маракуев очень, но явно фальшиво обрадовался, зашумел, а Дьякон, посмотрев на Диомидова через плечо, произнес, как бы ставя точку...
Несчастные куры, как теперь
помню, две крапчатые и одна белая с хохлом, преспокойно продолжали ходить под яблонями, изредка выражая свои чувства продолжительным крехтаньем, как вдруг Юшка, без
шапки, с палкой в руке, и трое других совершеннолетних дворовых, все вместе дружно ринулись на них.
— Здравствуйте, — сказал он тихо, отошел к двери и стал
мять свою
шапку.
Марья Алексевна и ругала его вдогонку и кричала других извозчиков, и бросалась в разные стороны на несколько шагов, и махала руками, и окончательно установилась опять под колоннадой, и топала, и бесилась; а вокруг нее уже стояло человек пять парней, продающих разную разность у колонн Гостиного двора; парни любовались на нее, обменивались между собою замечаниями более или менее неуважительного свойства, обращались к ней с похвалами остроумного и советами благонамеренного свойства: «Ай да барыня, в кою пору успела нализаться, хват, барыня!» — «барыня, а барыня, купи пяток лимонов-то у меня, ими хорошо закусывать, для тебя дешево отдам!» — «барыня, а барыня, не слушай его, лимон не поможет, а ты поди опохмелись!» — «барыня, а барыня, здорова ты ругаться; давай об заклад ругаться, кто кого переругает!» — Марья Алексевна, сама не
помня, что делает, хватила по уху ближайшего из собеседников — парня лет 17, не без грации высовывавшего ей язык:
шапка слетела, а волосы тут, как раз под рукой; Марья Алексевна вцепилась в них.
Помню всё до малейшей подробности. На дороге встретился нам какой-то мещанин с бородкой, остановился и засунул руку в карман. Из нашей кучки немедленно отделился арестант, снял
шапку, принял подаяние — пять копеек — и проворно воротился к своим. Мещанин перекрестился и пошел своею дорогою. Эти пять копеек в то же утро проели на калачах, разделив их на всю нашу партию поровну.
Батюшка бывало придет, еще я
помню, красный, распухнет весь, без
шапки, всё растеряет, придет и ляжет.
Помнишь солдата-добровольца, который при нашем отъезде из Петербурга устроил скандал с
шапкой?
Гляжу, стоит пан посередь избы, усы гладит, смеется. Роман тут же топчется,
шапку в руках
мнет, а Опанас плечом об стенку уперся, стоит себе, бедняга, как тот молодой дубок в непогодку. Нахмурился, невесел…
Лунёв взглянул на Павла, тот сидел согнувшись, низко опустив голову, и
мял в руках
шапку. Его соседка держалась прямо и смотрела так, точно она сама судила всех, — и Веру, и судей, и публику. Голова её то и дело повёртывалась из стороны в сторону, губы были брезгливо поджаты, гордые глаза блестели из-под нахмуренных бровей холодно и строго…
— Когда вы проходили в этот день по улице, не
помните ли, не встретился ли вам человек высокого роста, в полушубке и чёрной барашковой
шапке?
Силан. Вот тебе
шапка! (Надевает на него). Вот тебе узел, вот тебе гитара. И значит, братец ты мой, прощай! Не
поминай лихом, а добром не
помянешь!
Болдоху я бы и не узнал, если бы не привесная борода, которую он то и дело поправлял. Я его
помню молодым парнем с усами: бороду брил, щеголь. Зато сразу узнал несуразного Дылду по его росту и
шапке с ушами.
Гости поняли и стали собираться.
Помню, Грузин, охмелевший от вина, одевался в этот раз томительно долго. Он надел свое пальто, похожее на те капоты, какие шьют детям в небогатых семьях, поднял воротник и стал что-то длинно рассказывать; потом, видя, что его не слушают, перекинул через плечо свой плед, от которого пахло детской, и с виноватым, умоляющим лицом попросил меня отыскать его
шапку.
Около него стоял и
мял в руках свою
шапку генеральшин работник Моисей, парень лет двадцати пяти, худой, рябоватый, с маленькими наглыми глазами; одна щека у него была больше другой, точно он отлежал ее.
— Вижу я, господа, что за причина? Как ахнет этта малец с мосту… Ну!.. Я сейчас бегом по течению вниз, потому знаю — попал он в самое стремя, пронесет его под мостом, ну, а там…
поминай, как звали! Смотрю:
шапка така́ мохнатенькая плывет, ан это — его голова. Ну, я сейчас живым манером в воду, сгреб его… Ну, а тут уже не мудрость!
— Ты
помнишь, недавно, когда барин тебя посылал на три дни в город, — здесь нам рассказывали, что какой-то удалец, которого казаки величают Красной
шапкой, всё ставит вверх дном, что он кум сатане и сват дьяволу, ха-ха-ха! — что будто сам батюшка хотел с ним посоветаться! Видно хват, — так говорил Вадиму старый ловчий по прозванию Атуев, закручивая длинные рыжие усы.
— Прощайте, ребята, прощайте! — кричал Ермолай, размахивая в воздухе
шапкой. — Не
поминайте лихом! Прощайте, братцы, прощайте, нас не забывайте!
Вошел маленький, лысый старичок, повар генерала Жукова, тот самый, у которого сгорела
шапка. Он присел, послушал и тоже стал вспоминать и рассказывать разные истории. Николай, сидя на печи, свесив ноги, слушал и спрашивал все о кушаньях, какие готовили при господах. Говорили о битках, котлетах, разных супах, соусах, и повар, который тоже все хорошо
помнил, называл кушанья, каких нет теперь; было, например, кушанье, которое приготовлялось из бычьих глаз и называлось «поутру проснувшись».
Настасья Кириловна. Ну, хорошо, говори на меня, что с меня, старухи, взять. (Осматривая комнату.)Чего бы у него еще попросить? Право, уж и не знаю… Разве вот
шапку тебе бобровую.
Помнишь, ты у меня еще все просил.
Оба они
мнут в руках какую-то
шапку и спорят.
Но где твой трон сияет в мире?
Где, ветвь небесная, цветешь?
В Багдаде, Смирне, Кашемире?
Послушай, где ты ни живешь, —
Хвалы мои тебе приметя,
Не
мни, чтоб
шапки иль бешметя
За них я от тебя желал.
Почувствовать добра приятство
Такое есть души богатство,
Какого Крез не собирал.
— Кончилось наказание твое, — сказал ангел. — Возьми мантию правителеву, возьми меч и жезл и
шапку правителеву.
Помни, за что ты наказан был, и правь народом кротко и мудро, и будь отныне братом народу своему.
Молодой человек был смущен не меньше Татьяны Андревны.
Мнет соболью свою
шапку, а сам краснеет. Не спал, не грезил — и вдруг очутился середь красавиц, каких сроду не видывал, да они же еще свои люди, родня.
— Так-то у нас в сорок пятом году солдатик один в это место контужен был, — сказал Антонов, когда мы надели
шапки и сели опять около огня, — так мы его два дня на орудии возили…
помнишь Шевченку, Жданов?.. да так и оставили там под деревом.
Одет он был совершенно по-домашнему, так, как обыкновенно во Франции одеваются у себя люди работающие, то есть в короткой вязаной фуфайке, с фуляром вокруг нее, без белья и, сколько я
помню, даже с
шапкой на голове, тоже по типичной французской привычке.
Афанасий, бледный и смиренный,
мял в руках
шапку.
Я тогда,
помнишь, Маша, в наше первое объяснение, резко высказался об них как о людях, и готов повторить теперь то же самое: как характеры, как общественные деятели в настоящий момент они — жалкий и до мозга костей изолгавшийся народ; но как литературное поколение я первый всегда и везде буду защищать их и сниму перед ними
шапку.